В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Очень быстро фронт стал подходить к их поселку. Власти, кого успевали, угоняли на восток, и весь их поселок успели согнать. На каждом повороте Спиридоновой судьбы Нержин теперь притаивался, ожидая, что еще выкинет Спиридон. Он уж предполагал, не останется ли Спиридон ждать немцев, тая злость за лагерь. Отнюдь! Спиридон вел себя поначалу как в лучших патриотических романах: что было добра - закопал в землю, и как только оборудование [137] завода отправили вагонами, а рабочим раздали телеги, - посадил на тую телегу троих детей и женку и - "лошадь чужая, кнут не свой, погоняй не стой!" - от Почепа отступал до самой Калуги, как многие тысячи других. Но под Калугою что-то хрустнуло, куда-то их поток разбился, уже стали их не тысячи, а только сотни, да и то мужчин намерялись в первом же военкомате забрать в армию, а чтоб семьи ехали дальше сами. И вот тут-то, лишь только ясно стало, что с семьей ему теперь подкатило расставаться, Спиридон, так же нимало не сомневаясь в своей правоте, отбился в лесу, переждал линию фронта - и на той же телеге, и на лошади той же, но уже не безразлично-казенной, а хранимой, своей - повез семью назад, от Калуги до Почепа и вернулся в исконную свою деревню и поселился в свободной чьей-то хате. И тут сказали: из колхозной бывшей земли бери сколько можешь обработать - обрабатывай. И Спиридон взял, и стал пахать ее и засевать безо всяких угрызений совести и не следя за сводками войны, работал уверенно и ровно, как если б то шли далекие годы, когда ни колхозов не было еще, ни войны.