В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- Но разве есть устойчивые границы? Наследство недвижимости? Все служебное! Сегодня - князь, а завтра - в грязь, разве не так? - Так тем хуже! Если каждый член может быть низвергнут - то как ему сохраниться? - "что прикажете завтра?" Дворянин мог дерзить власти как хотел - рождения отнять невозможно! - Да уж твои любимые дворянчики! - вон, Сиромаха! (Это был на шарашке премьер стукачей.) - Или купцы? - тех рынок заставлял соображать, быстро поворачиваться! А ваших - ничто! Нет, ты вдумайся, что это за выводок! - понятия о чести у них нет, воспитания нет, образования нет, выдумки нет, свободу ненавидят, удержаться могут только личной подлостью... - Да надо же иметь хоть чуть ума, чтобы понять, что группа эта служебная, временная, что с отмиранием государства... - Отмирать? - взвопил Сологдин. - Сами? Не захотят! Добровольно? Не уйдут, пока их - по шее! Ваше государство создано совсем не из-за {толстосумного окружения}! А - чтобы жестокостью скрепить свою противоестественность! И если б вы остались на Земле одни вы б свое государство еще и еще укрепляли бы! [150] У Сологдина за спиною мглилась многолетняя подавленность, многолетний скрыв. Тем большее высвобождение было - открыто швырять свои взгляды доступному соседу, и вместе с тем убежденному большевику и, значит, за все ответственному. Рубин же от первой камеры фронтовой контрразведки и потом во всей веренице камер бесстрашно вызывал на себя всеобщее исступление гордым заявлением, что он - марксист, и от взглядов своих не откажется и в тюрьме. Он привык быть овчаркою в стае волков, обороняться один против сорока и пятидесяти.