В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Его выпустили за окованную дверь тюрьмы и дальше не сопровождали. Спиридон прошел подземным коридором, шаркая по цементному полу железными подковками, и по трапу поднялся во двор. Ничего не видя в снежной полутьме, Спиридон безошибочно ощутил ногами, что выпало снега на полторы четверти. Значит, шел всю ночь, крупный. Убраживая в снегу, он пошел на огонек штабной двери. На порог штаба тюрьмы как раз выступил дежурняк - лейтенант с плюгавыми усиками. Недавно выйдя от медсестры, он обнаружил непорядок много нападало снегу, за тем и вызвал дворника. Заложив теперь обе руки за ремень, лейтенант сказал: - Давай, Егоров, давай! От парадного к вахте прочисть, от штаба к кухне. Ну, и тут... на прогулочном... Давай! - Всем давать - мужу не останется, - буркнул [184] Спиридон, направляясь через снежную целину за лопатой. - Что? Что ты сказал? - грозно переспросил лейтенант. Спиридон оглянулся: - Говорю - {яв'оль}, начальник, яв'оль! - (Немцы тоже так вот бывало "гыр-гыр", а Спиридон им - "яволь".) - Там на кухне скажи, чтоб картошки мне подкинули. - Ладно, чисть. Спиридон всегда вел себя благоразумно, с начальством не вздорил, но сегодня было особое горькое настроение от утра понедельника, от нужды, глаз не продравши, опять горбить, от близости письма из дому, в котором Спиридон предчувствовал дурное. И горечь всего его пятидесятилетнего топтанья на земле собралась вся вместе и стояла изжогой в груди. Сверху уже не сыпало. Без шелоху стояли липы. Они белели.