В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Иногда даже сходилось так, что Степанов, любящий резолюции разработанные, развернутые, Степанов, счастливым образом всегда заранее знающий смысл ожидаемых выступлений и окончательное мнение собрания, не успевал, однако, впопыхах, целиком составить резолюцию {до} собрания. Тогда после объявления председательствующего: - Слово для оглашения проекта резолюции имеет товарищ Степанов! освобожденный секретарь вытирал пот со лба и с лысины и говорил так: - Товарищи! Я был очень занят, и поэтому в проекте резолюции не успел уточнить некоторых обстоятельств, фамилий и фактов, или: - Товарищи! Меня вызывали в Управление, и сегодня проекта резолюции я еще не написал, и в обоих случаях: - Прошу поэтому голосовать резолюцию е {целом}, а завтра на досуге я ее {подработаю}. И марфинский коллектив оказывался настолько здоровым, что без ропота поднимал руки, так и не зная (и не узная), кого именно будут в этой резолюции поносить, кого превозносить. Очень укрепляло положение нового парторга еще и то, что он не ведал слабостей интимных отношений. Все [216] уважительно звали его "Борис Сергеич". Принимая это как должное, он, однако, никого на всем объекте по имени-отчеству не звал, и даже в азарте настольного биллиарда, сукно которого неизменно зеленело в комнате парткома, восклицал: - Выставляй шара, товарищ Шикин! - От борта, товарищ Клыкачев! Вообще, Степанов не любил, чтобы люди взывали к его высшим и лучшим побуждениям. Одновременно и сам он к подобным побуждениям в людях не взывал.