В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

[217] Еще он пил водку - но только если его угощали или выставляли на столы, и всякий раз жаловался при этом, что водка смертельна вредна его здоровью. По этой причине сам он ее никогда не покупал и никого не угощал. Вот, пожалуй, были и все его недостатки. "Молодые" между собой иногда спорили, что такое Пастух. Ройтман говорил: - Друзья мои! Он - пророк глубокой чернильницы. Он - душа отпечатанной бумажки. Такие люди неизбежны в переходный период. Но Клыкачев улыбался с оскалом: - Желторотые! Попадись мы ему между зубами - он нас с дерьмом схамает. Не думайте, что он глуп. Он за пятьдесят лет тоже жить научился. По-вашему, это зря: каждое собрание - разносную резолюцию? Он историю Марфина этим пишет! Он пре-ду-смо-три-тельно материальчики накопляет: при любом обороте любая инспекция пусть убедится, что освобожденный секретарь сигнализировал, внимание общественности - приковывал. В недобросовестном освещении Клыкачева Степанов представал человеком кляузным, скрытным, всеми правдами и неправдами выращивающим трех сыновей. Три сына у Степанова действительно были и непрерывно требовали с отца денег. Всех трех он определил на исторический факультет, зная, что история для марксиста наука не трудная. Расчет у него был как будто и верен, но не учел он (как и единый государственный план просвещения), что внезапно наступит полное насыщение историками-марксистами всех школ, техникумов и кратковременных курсов сперва Москвы, потом Московской области, а потом и до Урала. Первый сын закончил и не остался кормить родителей, а поехал в Ханты-Мансийск.