В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Он встал [265] навстречу Доронину и этой рукой-плетью снизу вверх ударил его по лицу. И замахнулся другой! - но Доронин отбежал к двери, стал в оборону. Изо рта его сочилась кровь, взбиток белых волос свалился к глазу. Не дотягиваясь теперь до его лица, коротенький оскаленный Шикин стоял против него и угрожал, брызгая слюной: - Ах ты, сволочь! Продаешь? Прощайся с жизнью, Иуда! Расстреляем, как собаку! В подвале расстреляем. Уже два с половиной года, как в гуманнейшей из стран была навечно отменена смертная казнь. Но ни майор, ни его разоблаченный осведомитель не строили иллюзий: с неугодным человеком что ж было делать, если его не расстрелять? Руська выглядел дико, лохмато, кровь стекала по подбородку с губы, пухнущей на глазах. Однако он выпрямился и нагло ответил: - Насчет расстрелять - это надо подумать, гражданин майор. {Посажу} я и вас. Четыре месяца над вами все куры смеются - а вы зарплату получаете? Снимут погончики! Насчет расстрелять - это подумать надо...

85

Наша способность к подвигу, то есть к поступку, чрезвычайному для сил единичного человека, отчасти создается нашею волей, отчасти же, видимо, уже при рождении заложена или не заложена в нас. Тяжелей всего дается нам подвиг, если он добыт неподготовленным усилием нашей воли. Легче - если был последствием усилия многолетнего, равномерно-направленного. И с благословенной легкостью, если подвиг был нам прирожден: тогда он происходит просто, как вдох и выдох.