В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Заключенные - любители пересчитывать время: уже потерянное и впредь обреченное к утрате. Еще они думали о родных, с которыми не сразу установится связь. И что опять придется просить у них помощи, ибо ГУЛаг - такая страна, где взрослый мужчина, работая в день по двенадцать часов, неспособен прокормить сам себя. Думали о промахах или о своих сознательных решениях, приведших к этому этапу. О том, куда же зашлют? Что ждет на новом месте? И как устраиваться там? У каждого по-своему текли мысли, но все они были невеселы. Каждому хотелось утешения и надежды. Поэтому когда возобновился разговор, что, может быть, их вовсе не в лагерь шлют, а на другую шарашку, - даже те, кто совсем в это не верили прислушались. Ибо и Христос в Гефсиманском саду, твердо зная свой горький выбор, все еще молился и надеялся. Чиня ручку своего чемодана, все время срывающуюся с крепления, Хоробров громко ругался: - Ну, собаки! Ну, гады! Простого чемодана - и того у нас сделать не могут! Полгода предмайская вахта, полгода предоктябрьская, когда же поработать без лихорадки? Ведь вот какая-то сволочь рационализацию внесла: дужку двумя концами загнут и всунут в ручку. Пока чемодан пустой - держит, а - нагрузи? Развили тяжелую индустрию, драть ее лети, так что последний николаевский кустарь от стыда бы сгорел. И кусками кирпича, отваленного от печки, выложен[389] ной тем же скоростным методом, Хоробров зло сбивал концы дужки в ушко. Нержин хорошо понимал Хороброва.