В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Больше того, если раньше она проходила сквозь вещи и без жалости покидала одни для других, лучших, - то теперь в ней возникла ненасыть удержать в своем постоянном обладании все вещи на всехквартирах. Два года в Париже Дотти использовала для того, чтоб отправлять в Москву большие картонки с отрезами, туфлями, платьями, шляпами. Иннокентию было это неприятно, он говорил ей - но чем явнее расходились их намерения, тем категоричнее она была убеждена в своей правоте. Появилась ли в ней теперь? - или была, да он не замечал? - манера неприятно жевать, даже чавкать, особенно, когда она ела фрукты. Но не в друзьях, конечно, было дело и не в жене, а в самом Иннокентии. Ему не хватало чего-то, а чего - он не знал. Давно за Иннокентием утвердилось звание эпикурейца - так называли его, и он принимал это охотно, хотя сам толком не знал, что это такое. И вот однажды в Москве, дома, по безделью, пришла ему в голову такая насмешливая мысль - почитать, а что, собственно, проповедовал {учитель}? И он стал искать в шкафах, оставшихся от умершей матери, книгу об Эпикуре, которая, помнилось ему с детства, там была. Самую эту работу - разборку старых шкафов, Иннокентий начал с отвратительным ощущением скованности в движениях, лени к тому, что надо было наклонять[69] ся, перекладывать тяжести, дышать пылью. Он не привык даже и к такому труду и очень утомился. Но все же совладал с собой - и обновляющим ветерком потянуло на него из глубины этих старых шкафов с их особенным устоявшимся запахом.