В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Все же он понял: - А тяжело тебе, дядя! Это сколько ж нагибаться, копать, таскать? - Этого я не боюсь, Иннокентий. Воду таскать, дрова колоть, в земле копаться, если в меру - нормальная человеческая жизнь. Скорей удушишься в этих пятиэтажных клетках в одной квартире с передовым классом. - С кем это? - С пролетариатом. - Еще раз проверяюще примерился старик. - Кто домино как гвозди бьет, радио не выключает от гимна до гимна. Пять часов пятьдесят минут остается спать. Бутылки бьют прохожим под ноги, мусор высыпают вон посреди улицы. Почему они - передовой класс, ты задумывался? - Да-а-а, - покачал Иннокентий. - Почему передовой - этого и я никогда не понимал. - Самый дикий! - сердился дядя. - Крестьяне с землей, с природой общаются, оттуда нравственное берут. Интеллигенты - с высшей работой мысли. А эти - всю жизнь в мертвых стенах мертвыми станками мертвые вещи делают - откуда им что придет? Шли дальше, приседали, разглядывали. - Это - не тяжело. Здесь все работы мне - по совести. Помои выливаю по совести. Пол скребу - по совести. Золу выгребать, печку топить - ничего дурного [80] нет. Вот на службах - на службах так не поживешь. Там надо гнуться, подличать. Я отовсюду отступал. Не говорю учителем - библиотекарем, и то не мог. - А что так трудно библиотекарем? - Пойди попробуй. Хорошие книги надо ругать, дурные хвалить. Незрелые мозги обманывать. А какую ты назовешь работу по совести? Иннокентий просто не знал никаких вообще работ. Его единственная была против. А дом этот - Раисы Тимофеевны, давно уже.