Век просвещения   ::   Карпентьер Алехо

– А теперь его за это восхваляют, исполняя в его честь «Те Deum», «Laude», «Magnificat» [80] , – заметил Эстебан.

– Ну что ж, он вполне заслужил, чтобы его боготворили, – отрезал Виктор.

– Вот только я никак не пойму разницу между Иеговой, Великим зодчим и Верховным существом, – настаивал Эстебан.

И молодой человек напомнил комиссару, что тот в прошлом гордился своим неверием и саркастически отзывался о «ритуальных маскарадах» масонов. Однако Виктор не слушал его.

– В ваших ложах было слишком много от иудейства. Что же касается католического бога, чьим именем монахи благословляли самые мрачные деяния инквизиции и тиранов, то нет ничего общего между ним и Верховным существом, бесконечным и вечным, которое надо почитать разумно и достойно, как и подобает свободным людям. Мы обращаемся не к богу Торквемады, а к богу философов.

Эстебан пришел в замешательство, наблюдая невероятное раболепие этого человека с сильным и независимым умом, но до такой степени поглощенного политикой, что он отказывался критически рассматривать происходящие события, не желал видеть самые явные противоречия; Юг был фанатически – да, именно фанатически – предан человеку, который облек его властью.

– А что, если завтра вновь откроют церкви, перестанут именовать епископов двуногими чудищами в митрах и на парижских улицах опять появятся процессии с изображениями святых и богородицы? – спросил юноша.

– Я скажу, что, без сомнения, имелись веские доводы так поступить.