Воля и власть   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Иван Федорович Кошкин вбивал, точно гвозди, суровые слова:

— Вызнать надоть, как и пошто тамо солучилось, господа!

— И дань!

— Да! И дань посбавить! С Новым Городом война, серебра нет, суздальски князи, што волки, так и крутят вокруг Нижнего. Гляди, Семен даве царевича Ентяка привел! Весь город разорили. А и ныне, бают, Семен крутится где ни то под Нижним, в лесах! Што травленый волк.

— Дак и ехать в Орду?! Кланяться? Кому только?

— А чую, не без Идигу тут дело сотворилось!

— Едигей Витовта разбил! И Шадибека не он ли поставил!

— Ежели к Едигею…

— Власть!

— Пока не ясно, чья тамо и власть!

— Я тако мыслю, други, — заговорил Иван, — и тако реку: не нать ездить великому князю Московскому нынче в Орду!

— А што, Иван, тя спрошу, твой батяня, Федор, о том бает? — прищурясь, произнес Михайло Морозов. — Поди, того не скажет, что ты днесь нам молвил.

Василий слушал, то собирая брови хмурью, то краснея, то бледнея. Его и упрекали, и хвалили, и берегли. (И в самом деде, не хотелось ехать в Орду!) Вчера только охотились в заповедном бору под Крутицами, и он, Василий, самолично зарезал рогатиною матерого кабана, облепленного хортами. Добыли трех огненных лисиц, загнали молодого медведя.