Воля и власть   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Чуял Василий, что долог и не прост будет его спор с Витовтом, который навряд раздумал и ныне подмять Русь под себя!

Вспомнилось Мономахово: «Жену любите, да не дайте ей воли над собою».

Вот идет Дума. Решают дела господарские, а промеж бояринов русских — татарин сидит! Надзирает. И за ним, за князем, надзирает тоже! Доколе!

Нет, не еду в Орду! Прав Иван Кошкин: пора разогнуться нам, пора силу казать!

Дума подходила к концу. Бояре завставали с лавок. Юрий Патрикеевич, принятой литвин, «засевший» многих думцев, подошел, поклонил низко, в особицу приветствуя Василия.

Вот и литвинов садим выше своих, шевельнулась досадная мысль, и тотчас окоротил сам себя: «Православный, однако!»

Развалисто ставя стопы, к ним подходил татарский баскак:

— Порадовать тебя хочу, князь! — вымолвил, улыбаясь широко и чуть-чуть глумливо. — Темир-Аксак Баязета разбил! Спас Царь-город от турков! Радуйся, коназ! — (татары, невесть почему, упорно говорили «коназ» вместо «князя»). — Из Сарая грамота пришла!

Весть была и в самом деле важная. Судьбу святыни православия спас, хотя или не хотя того, ревнитель Мехметовой веры, Тамерлан, Железный хромец русских летописей. Спас, отсрочивши на полстолетия падение великого города, о чем пока не догадывал никто. (А и что с нами будет через пятьдесят-то лет, а инако вопросить: ведали мы ай нет полстолетья назад, что будет, и что совершило с нами нынче?) Бояре столпились, окружив татарина.