Возлюби ближнего своего   ::   Ремарк Эрих Мария

И это все из-за того, что его и скучающего чиновника за письменным столом разделяла бумага, называемая паспортом. У них одна и та же температура тела, их глаза имели одно и то же строение, их нервы одинаково реагировали на одно и то же раздражение, их мысли текли по одним и тем же руслам, и все-таки их разделяла пропасть – ничего не было у них одинакового: удовольствие одного было мучением другого, один обладал всем – другой ничем; и пропастью, которая разделяла их, являлась эта бумага, на которой ничего не было, кроме имени и ничего не значащих данных.

– Здесь, справа, – сказал чиновник. – Имя и фамилию.

Керн взял себя в руки и подписал.

– К какой границе вас доставить? – спросил чиновник.

– К чешской.

– Хорошо. Через час вы поедете. Кто-нибудь вас отвезет.

– У меня остались кое-какие вещи в доме, где я жил. Могу я зайти за ними?

– Какие вещи?

– Чемодан с бельем и всякой мелочью.

– Хорошо. Скажите об этом чиновнику, который вас повезет к границе. По пути вы сможете зайти.

Инспектор снова отвел Керна вниз и вызвал Штайнера.

– Ну как? – спросил Цыпленок с любопытством.

– Через час нас отправят.

– Иисус Христос! – запричитал поляк. – Опять начнутся муки.

– Ты хочешь остаться здесь? – спросил Цыпленок.

– Если еда лучше… и маленький пост кальфактора, то я отшень охотно.

Керн достал носовой платок и-почистил, насколько было возможно, свой костюм. За четырнадцать дней рубашка стала грязной. Он перевернул манжеты на левую сторону. Он всегда следил за манжетами.