Возвышенное и земное   ::   Вейс Дэвид

Госсек, который соперничал с Шобертом, добиваясь милостей принца, поддержал Экхарда; Куперен, недовольный тем, что король похвалил игру ребенка на его органе, согласился с Шобертом; Гавинье, чужак в этой среде, промолчал; престарелый Рамо продремал всю импровизацию.

Принц получил удовольствие от спора. Концерт обещал произвести сенсацию, выступление мальчика будет обсуждаться во всех салонах.

– Господин Шоберт, – предложил он, – а почему бы вам не сыграть что-нибудь совсем новое, тогда будет ясно, может ли господин Моцарт импровизировать на незнакомую тему. Если сумеет, значит, ваши обвинения напрасны.

Но не успел Шоберт сыграть и нескольких тактов своего нового, весьма сложного произведения, как Вольферль воскликнул:

– Прошу вас, позвольте мне, господин Шоберт! – Новая тема, веселая и грациозная, звучала у него в ушах.

Принц одобрительно кивнул, и Шоберт уступил место за клавесином. Вольферль импровизировал так, словно знал эту тему всю жизнь.

Лицо Шоберта стало еще напряженнее, однако, когда Вольферль кончил, он выдавил из себя несколько слов неискренней похвалы.

– А ведь вы, Гримм, были правы насчет мальчика, – сказал принц. – Сомневаться в его даровании не приходится – оно очевидно. Как вы считаете, Шоберт?

Шоберт поклонился:

– Ваше высочество, согласен, ребенок умеет импровизировать. Только в его музыке нет ничего самобытного. Ведь он использовал мою тему.

– Но истолковал ее по-своему, – поправил Гримм. Шоберт улыбнулся.

– Так, что она стала почти его собственным сочинением. Вы это хотите сказать, Гримм?

– Да, – недоумевая, согласился Гримм.