Возвышенное и земное   ::   Вейс Дэвид

– Ну, а ваша собственная карьера? Вы бросили сочинять, не даете концертов.

– Я учу.

– По-настоящему вы учите одного лишь Вольфганга. Остальным же ученикам уделяете очень мало времени.

– Одного лишь Вольфганга! Неужели вы не понимаете, что он стоит наравне с лучшими композиторами?

Буллингер всем своим видом выражал сомнение. Михаэль Гайдн сказал так тихо, что с трудом можно было разобрать его слова:

– Мальчик сделал огромные успехи. Ре-мажорная симфония, которую исполняли на последнем концерте для его светлости, написана не менее мастерски, чем любое итальянское произведение. И притом с такой уверенностью, словно у Вольфганга не возникало никаких проблем. Просто удивительно. У него, видимо, абсолютный слух.

– А как вы думаете, у нашего нового архиепископа он тоже абсолютный? – сухо спросил Шахтнер.

– Позволю себе напомнить, это качество для него не обязательно, – сказал Буллингер.

– Что, однако, не мешает ему критиковать, – возразил Шахтнер.

Все рассмеялись, и Леопольд объявил:

– Наша новая квартира вам всем должна понравиться.

– Это признак того, что вы решили наконец осесть? – заметил Буллингер.

– Дорогой друг, я прослужил в придворной капелле уже целых тридцать лет.

– Но не подряд.

– В списках музыкантов я числился всегда.

– Все вещи уже вынесены, – сказала Анна Мария, – пора двигаться, а Вольфганга нигде нет. Наннерль и Тереза тут, а вот сын куда-то запропастился.