Возвышенное и земное   ::   Вейс Дэвид

Скамеечку из унтерсбергского мрамора, стоявшую в стенной нише как раз напротив их дома, в этот час заливало солнце, и на ней так приятно сидеть и размышлять. Удивительно, думал он, лишь потеряв вещи, начинаешь их ценить. Привычные, обыденные предметы обрели вдруг для него особую значимость. Они хранили счастливые воспоминания, оживляли, казалось, весь дом. Он невольно поежился, вспомнив, как порой в зимнюю ночь никто не мог набраться мужества, чтобы встать с кровати и, дрожа от холода, разжечь потухшие печи – на это уходило иногда не меньше часа. А Маме будет так недоставать рынка позади их дома, где она делала покупки и болтала с соседками. Мама говорит, они прожили в этом доме двадцать пять лет, поселились здесь сразу после женитьбы и никогда отсюда не выезжали. Не удивительно, что Мама плакала в тот вечер, узнав о переезде. Вольфгангу захотелось написать об этом песню, но он тут же упрекнул себя в излишней чувствительности, и ему стало неловко, а он никогда не сочинял, если чувствовал себя неловко. И еще, он очень любил маленький фонтанчик в стене при входе в кухню. Сама кухня была уродливым средневековым помещением с открытым очагом, Вольфганг избегал заходить в нее, к тому же кухня не место для мужчин, но вот фонтанчик ему нравился. Он и сейчас стоял перед глазами: водопроводная труба в виде фантастической фигуры – лицо, высоченное с необычайным мастерством, рот совершенной формы, из которого лилась вода, а под ним чаша, украшенная тонкой резьбой.