Страница:
37 из 141
Никого и ничего живого вокруг, кроме чуть подтаявших камней, и этой глины, и ледников.
Вечный покой.
И вдруг — треножник из ржавых железных прутьев, горка серых голышей, тусклая дощечка: «Матрос-водолаз Вениамин Львов. Погиб при смене винта в дрейфующем льду 09.10.1945. Ледокольный пароход „Капитан Белоусов“. И рядом, на мокрой глине, позеленевшие винтовочные гильзы
Все останавливаются и долго молча стоят у ржавых прутьев. Кто-то первым стаскивает с головы шапку. За ним — остальные. Ветер холодит волосы.
— Гильзы…
— Ага, это салют отдавали…
— Верно, шланг-сигнал ему передавило льдиной…
— Наверное…
— А плохо так вот, одному… всегда лежать…
— А может, он там сидит…
— Заткнись, остряк…
— Смотрите, кореша!
Метрах в трех от могилы — серая человеческая кость.
— Песцы работают…
— Надо еще голышей навалить…
Приносят от берега десяток холодных камней, складывают к подножию треножника. И опять стоят. Всем как-то совестно уходить отсюда, возвращаться на судно, оставлять Вениамина Львова одного среди тишины, холода и пустынности окрайного Таймыра.
Но они уходят. Чавкает под бахилами кислая глина. Потом опять скрипят уключины вельбота, взбулькивает за острой кормой вода, от резких и дружных заносов весел вельбот покачивается…
«Жива ли еще его мать?» — подумал Вольнов.
Он так же думал и тогда, на вельботе.
|< Пред. 35 36 37 38 39 След. >|