JК
Жена сэра Айзека Хармана :: Уэллс Герберт
Страница: 94 из 476Вспомнила свои немногие книги, несколько фотографий — даже если быона осмелилась их привезти, они были бы здесь не к месту.
— А тут, — сказал сэр Айзек, распахивая белую дверь, — твой будуар.
Ей бросилась в глаза огромная белая ванна, установленная на мраморной плите под окном из матового стекла с розовыми пятнами, и кафельный пол, устланный пушистыми белыми коврами.
— А вот, — сказал он, отворяя незаметную, оклеенную теми же обоями, что и стены, дверь, — моя комната. — Да, — сказал он, отвечая на ее немой вопрос, — там моя спальня. А здесь твоя, отдельно. Так теперь принято у людей нашего круга… но дверь не запирается.
Он медленно прикрыл дверь и окинул самодовольным взглядом все это созданное им великолепие.
— Хорошо? — сказал он. — Правда?..
И, повернувшись к ней, к жемчужине, для которой была приготовлена эта шкатулка, обнял ее. Его рука все крепче сжимала ее талию.
— Поцелуй меня, Элли, — прошептал он.
В это мгновение гонг, вполне достойный Снэгсби, призвал их к чаю. Громкий удар прозвучал надменно и требовательно, не допуская возражений. Он был властный, как трубный глас, но еще более внушительный… Наступило неловкое молчание.
— Я не умывалась с дороги, — сказала она, освобождаясь из его объятий. — И потом нас зовут к чаю.
— А тут, — сказал сэр Айзек, распахивая белую дверь, — твой будуар.
Ей бросилась в глаза огромная белая ванна, установленная на мраморной плите под окном из матового стекла с розовыми пятнами, и кафельный пол, устланный пушистыми белыми коврами.
— А вот, — сказал он, отворяя незаметную, оклеенную теми же обоями, что и стены, дверь, — моя комната. — Да, — сказал он, отвечая на ее немой вопрос, — там моя спальня. А здесь твоя, отдельно. Так теперь принято у людей нашего круга… но дверь не запирается.
Он медленно прикрыл дверь и окинул самодовольным взглядом все это созданное им великолепие.
— Хорошо? — сказал он. — Правда?..
И, повернувшись к ней, к жемчужине, для которой была приготовлена эта шкатулка, обнял ее. Его рука все крепче сжимала ее талию.
— Поцелуй меня, Элли, — прошептал он.
В это мгновение гонг, вполне достойный Снэгсби, призвал их к чаю. Громкий удар прозвучал надменно и требовательно, не допуская возражений. Он был властный, как трубный глас, но еще более внушительный… Наступило неловкое молчание.
— Я не умывалась с дороги, — сказала она, освобождаясь из его объятий. — И потом нас зовут к чаю.