История религии (Том 2)   ::   Мень Александр

Если мы сопоставим чудовище Хаоса Тиамат с библейской бездной Теом (множ. число: Теомот), название которой дано без частицы "ха" (намек на собственное имя), то это поможет нам ближе подойти к идее, заключенной в Гексамероне. Эта параллель со сказанием о Мардуке должна являться как бы намеком на то, что хаос - это не только стихия, но и нечто враждебное Богу.

В Египте мы находим представление о Нуне, предвечном Хаосе, породившем бога Ра (см.: М. Матье. Древнеегипетские мифы, 1956, с. 83). В одних случаях это живородящее Лоно представлялось в виде полужидкой массы, вроде нильского ила, а в других прямо как вода (см.: К. Sethe. Amun und die Acht Urgotter von Hermopolis, 1929, S. 102).

Один из недавно найденных текстов Финикии именует бога Ваала-Алейана "сыном Моря", что указывает на морскую стихию как на родоначальную (см.: Н. Никольский. Этюды по истории финикийских общинных и земледельческих культов. Минск, 1948, с. 128, 220).

Финикийская космогония (в позднем изложении) открывается следующими словами: "В начале был мутный, темный Хаос, беспредельный и вечный" (см.: Б. Тураев. Остатки финикийской литературы, 1903). Угаритские поэмы, содержащие мифы о борьбе Божества со своими противниками, упоминают о боге смерти Моте и его помощнике семиглавом морском драконе Лотане (A NET, р. 137). Это очевидная параллель с библейским Левиафаном, к которому мы вернемся ниже.

Греческая космогония, вероятно, сложилась не без влияния Финикии. У Гесиода, как мы видели (см. выше гл. XV) Хаос изначален, он есть родитель богов (Гесиод.