Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

Дело у нас такое, что терпит. Сигнал пришёл, что комнату сдавать собираетесь, так прошу не забывать о прописке.

— Врут! — категорично возразила старушка. — Ей-богу, врут, это я хату собираюсь продавать и — в город. Трудно мне, и мы с Маричкой так решили.

— Правильно решили, — одобрил Горлов.

Из-за спины бабушки выглянул действительно худенький — одни глаза — светловолосый мальчик.

— А вы, дядя, правда милиционер? — спросил он.

— Кыш отсюда! — рассердилась старушка. — С ума сойти можно с этим ребёнком. Сейчас ремня дам!..

— Вот и не дашь! — Он зашлёпал босиком обратно. — Дядя милиционер тебе не позволит.

— Умный, — улыбнулась старушка, и в этой улыбке светилось столько доброты, что даже мрачному человеку было бы понятно: тут живут только ребёнком.

— А отец? — уже на балконе не очень тактично поинтересовался Горлов у старушки.

— Шкуродёр он, а не отец, — с горечью ответила она. — Где-то на Севере обретается, чтобы этих алиментов не платить. Но Маричка сама себе хозяйка, да и хату продадим. Как-нибудь наладится.

— Ничего, найдёт ещё себе мужа.

— Я и говорю ей, дурёхе, — оживилась старушка. — Да обожглась, ни на кого и не смотрит. Не хочу, говорит, сыну отчима — и все.

Старушка перегнулась через перила балкона и смотрела нам вслед, пока мы спускались по лестнице, даже махнула рукой.

— Душевная старуха, — сказал Горлов. — На таких бабушках мир держится. В Подлески звонить?

— Подождём.