Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

Я кашлянул в кулак и неопределённо спросил:

— Как живёте?

— Теперь хорошо живём, — оживилась она. — Теперь все прошло. Это когда наш озорник болел, набрались страху.

— Внук болезненный?

— Сказали, что прошло. Да как будто проходит, а зимой едва богу душу не отдал. Скарлатина, а потом простудился. Как в декабре начал болеть, так почти два месяца. А у нас на хуторе какие врачи? Врачи в соседнем селе, и пока приедут…

— Почему же сюда не привезли? — вполне резонно возразил Горлов. — Кого-кого, а врачей тут… Целый институт рядом.

— Правду говорите, но ведь и везти не разрешили. Ему, озорнику, только шесть исполнилось, худой, в чем только душа держится, а… морозы, с нашего хутора только автобусом. Маричка работу бросила, ко мне переехала, мы вдвоём и выходили.

Горлов оглянулся на меня: тут тоже все было понятно, но я спросил:

— И ваша дочь никуда не ездила зимой?

— Я же говорю: работу бросила. Как-то выкрутились, борова закололи и на мясо продали. Два месяца без работы, откуда денег взять? И все же, когда ребёнок болен…

— И совсем не болен! — послышался тоненький голосок из соседней комнаты. — Я гулять хочу!

— Мама что сказала: лежи.

— Вы из какого села? — спросил Горлов.

— Подлески, может, слышали? Если ехать на Дрогобыч, направо от шоссе.

— Слышал, — подтвердил Горлов. Вопросительно посмотрел на меня, я кивнул, и он встал. — У нас мало времени. Скажите Марии Сидоровне: участковый инспектор приходил.