Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

— Почему думаете, что именно от неё?

— Я же из ящика вынимала. Смотрю: из Львова. А он перед этим хвалился: какую-то львовяночку встретил, кажется, продавщицу. Или официантку… Я ещё порадовалась: женится, может, хоть это ума прибавит.

Дробаха пошевелил пальцами и спросил как-то вяло, хотя глаза за стёклами очков даже потемнели от нетерпения:

— Адрес?.. Не запомнили ли случайно обратного адреса на конверте?

Василина Васильевна покачала головой:

— Зачем же он мне?

— И все же? Вы же видели:письмо из Львова… А дальше? Улица?

— Улица… Что-то там было написано… — Она потёрла лоб тыльной стороной ладони. — Вертится вот перед глазами, а не вспомню.

— А вы закройте глаза, — посоветовал Дробаха, — иногда это помогает.

Женщина улыбнулась и правда закрыла глаза.

Дробаха снял очки и начал протирать стекла носовым платком. Кольцов заёрзал на диване, и старые пружины уныло заскрипели. Дробаха недовольно посмотрел в нашу сторону, будто этот скрип мог помешать напряжённой умственной работе женщины.

Василина Васильевна открыла глаза и сказала с сожалением:

— Не припомню… Но ведь… Вот что: название какое-то чудное, точнее, не чудное, а что-то от профессии. То ли Сапожная, то ли Портняжная… Гончарная… То ли… Погодите… Погодите… Я ещё подумала. О чем же я подумала? — Снова задумалась. — Хлебная.