Черная махалка   ::   Житков Борис Степанович

Осмотрелся: лежит на койке красноармеец одевши, ногу свесил и на меня глядит, улыбается. Смешной я, значит, был. Хороший, к черту, смех!

- Васька! - говорит.

А я зыркаю: кого это он кличет?

Он засмеялся, встал.

- Ну, все равно, - говорит, - как там тебя. Чай пить будешь? Я тебе подлопать дам.

Дает мне чашку каши:

- Наворачивай!

А сам сел рядом на койку.

Я думал, что мне не до каши будет, а ковырнул раз и не приметил, как кончил. Красноармеец принял чашку.

- Боишься, - говорит, - за батьку?

- Помер, - говорю.

- Нет, - говорит, - он утек, не нашли его.

Я даже не понял, что это он про Косого.

- Не батька, - говорю, - он мне и не дядька, никто он мне!

- Значит, он тебе вроде хозяина выходит?

И стал он закуривать и мне кисет сует, как большому. Я уж курил раза два. Взял я, а скрутить не умею.

- Эх ты, курец! - говорит и слепил мне цигарку.

Курим, а он говорит:

- Сказывать не будешь? Уговор, значит, держишь? Молодчина!

Мне вдруг обидно стало на Косого, я и говорю:

- А он свой-то уговор... треть мою... черта, говорит, ты получишь.

- Это уж евоное дело.

А я:

- Пудов, - говорю, - пять, не меньше, рыбы было, камбала - во, говорю, - колесо - не рыба!

- На кухне, - говорит, - она у нас, в обед поешь, как в отдел не сведут.

И так слово по слову я ему все рассказал, как было. А он говорит, что уговор держи, дело святое.

- Хитрый, - говорит, - знал, кого с собой взять.