Много дней впереди   ::   Белянинов Алексей Семенович

В тайге узнаешь, что такое честность, решительность, мужество, осторожность, и поделишь с товарищем последний кусок хлеба, последнюю заварку чая, последнюю щепотку табака и горсть пороха; и скорей ты погибнешь сам, чем дашь погибнуть ему. И если ты сумеешь стать таким, то люди скажут про тебя: "Вот настоящий мужчина, вот кто настоящий охотник..."

Я слушал Спиридона Иннокентьевича и думал, что я тоже, хоть у меня и нет своего ружья, сумею научиться всему этому, чтобы и про меня когда-нибудь так сказали люди.

- Патроны дома, - сказал отец Кристепа. - Сто штук. Кончатся - мама ещё купит, она знает. Ножны бабушка бисером вышила, прислала из деревни. Учи Ыйгена стрелять и ходить по следу. Приехал к нам жить - тоже пусть будет охотник. Однако, мне пора...

Мимо нас, верно, проскочила последняя упряжка.

Спиридон Иннокентьевич и со мной попрощался за руку, а потом надел шапку и стал подниматься дальше в гору. Олени бежали помедленнее, и мы с Кристепом махали вслед шапками, и Спиридон Иннокентьевич оборачивался, тоже махал нам, пока не исчез в деревьях за новой петлей дороги.

Кристеп вынул винтовку из чехла, перекинул её через плечо дулом вниз, как тогда. Нож привязал к поясу. Нож был блестящий, острый; мы попробовали построгать им палку от лыж - он без всякого нажима снял большую стружку.

- Больше я... никогда не буду! - сказал Кристеп и погладил приклад "тозовки".

А я понял, о чём он: больше не будет лазить тайком в сундук, под медвежью шкуру, и вообще... тайком ничего не будет брать. Охотнику нельзя.