Моя одиссея   ::   Авдеев Виктор

Вообще же санкомовцы из всех лекарств больше всего признавали касторку и чесоточную мазь. Когда в изолятор поступал очередной пациент, Колдыба Хе-хе-хе садился за стол, вооружался большим журналом, чернильницей и важно спрашивал;

– На что, пацан, жалуешься?

– Да вот голова раскалывается, – еле слышно отвечал тот. – Жар какой-ся. Опять же ноги трясутся. Все косточки ломит, будто кто меня отволохал.

– Гм, – глубокомысленно рассуждал Колдыба. – А ну покажь язык… Та-ак. В животе есть рези?

– Я же тебе, зануде, говорю: все болит, наверно, сдохну.

Первое время я давал советы: пациенту надо смерить температуру, а утром показать его доктору.

– Разберемся и без доктора, – хладнокровно отвечал Колдыба. – Дайте-ка ему, хлопцы, касторки. Промыть кишки – это первое средство при всякой болезни. А ну, пацан, покажь руки. Ну факт: небось со дня рождения не умывался? Разотрите его заодно чесоточной мазью. Давай, дружок, ложись на ту вон койку. Пока доктор придет, мы уж тебя или вылечим, или на тот свет отправим.

Впрочем, больных изолятор видел мало. Получив ножевую рану или удар кирпичом по затылку, огольцы ограничивались тем, что терпеливо высиживали на табурете, пока им накладывали бинт. Они тут же старались улизнуть от доктора, а на улице бинтами подвязывали штаны. Основными пациентами у нас были симулянты. Отлежав бока на голом полу в ночлежной палате, они объявляли себя гриппозниками, "страдающими нутром", и занимали койки в изоляторе.