Моя одиссея   ::   Авдеев Виктор

Онимного и нудно стонали, но имели прекрасный аппетит. Однако мы, санкомовцы, вылавливали из супа все кости с мясом и крупу, а больным оставляли лишь бульон и говорили, что тяжелая пища им вредна. Этим, собственно, мы их и «лечили». Наголодавшись, гриппозники и страдающие нутром сами, без врача, уходили обратно в общую палату и оставались вполне здоровыми до конца пребывания в ночлежке. Правда, нас они не благодарили за лечение.

– Спасибо, хоть морду не бьют тарелками, – смеясь, говорил Пашка Резников.

Нам было не до больных. Мы, все четверо санкомовцев, считали себя художниками-самородками.

У каждого имелось свое направление в живописи. Один рисовал кособокие заводики со множеством точек-окон. Главная красота его картин заключалась в сером пышном дыме, который подымался положительно из всех труб. Его было так много, что дым занимал весь лист бумаги, а черные заводики лепились на самом низу и напоминали крошечную корзину у огромного воздушного шара. Страстью Пашки Резникова являлись виньетки с миниатюрным изображением пейзажа и пейзаж, искусно переплетенный виньеткой. Мои тетради были испещрены запорожскими казаками, конными буденновцами, летящими в атаку. Колдыба Хе-хе-хе ходил у нас в свободных декораторах. «Мастерство» его заключалось в том, что он очень уверенно и широко клал на бумагу жирные штрихи карандаша именно там, где это было совсем не нужно.