Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

А баушку Парушу я бы тоже на руках носила.

Мать с задумчивой улыбкой говорила, будто сама с собой:

- Паруша-то такая одна, а девок много. У всех нас одна судьба. А вот такая бывает тоска - умереть хочется...

а то обернулась бы птицей и улетела на край света...

Катя, посмеиваясь, заканчивала словами запевки:

Не обута, не одета, Только миленьким согрета .

И я видел, что мать и Катя завидуют невесткам Паруши.

И вот когда я у Паруши сидел и ел горячие пряженцы с молоком, она ворковала:

- Ешь, золотой колосочек, кудрявая головка. А потом споешь мне стихиру, грамотей дорогой. Голосочек-то у тебя как колокольчик.

И успевала приласкать и маленьких внучат, которые подбегали к ней постоянно. Обращаясь к швецам, говорила с насмешливым осуждением:

- Семья-то у них какая-то несуразная... Дедушка-то Фома как-то в стороны расползается. Никогда ни в чем не было у него удачи. Сыновья какие-то петушишки: форсуны и безалаберные, как тараканы. Попала им хорошая бабенка Настя - испортили бессчастную... и парнишку-то изуродуют...

Володимирыч посматривал на меня добрыми глазами и посмеивался:

- Да, семейка несмышленая. На словах густо, а в голове пусто. Настеньку-то больно жалко - золотое сердечко.

Забили.

Егорушка весело говорил со мною глазами и подмигивал мне, как мой ровесник.

- Ну, чего пришел-то? - участливо спросил он. - Аль скучно без нас?

- Скучно.

- А ты почаще приходи сюда. Бабушка-то Паруша, вишь, как тебя привечает.