Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Ванька заиграл локтями, заломался, выставил одну ногу, потом другую и хвастливо залопотал:

- Швеца-то я вмиг поразил. Видит, не купишь Юлёнкова. Хлоп-хлоп глазами-то, вошел в избу к Акулине. Со мной-то ему стыдно калякать, совсем я его сконфузил. Подходит к бабе и бормочет: "Корову-то, бат, я тебе, Акулина, выкупил. Храни ее. А на твоего дурака глядеть мне мочи нет". Вот как я его подшиб. А что с бабы взять: сползла на пол да ноги ему обнимает. Кричит дура: "Век буду за тебя бога молить, спасет тебя господь от бед и напастей". А он поднял ее, как курицу, - высохла вся, - и на кровать положил. "И чего, бат, ты, Акулина, жизнь свою с этим дураком загубила? Эх, баба наша русская!" Выбежал я за ним, а он слезы вытирает.

Бабушка перекрестилась и вздохнула.

- Человек-то какой.. Господи!.. Сам-то пропадает в нечистой вере...

Ванька вдруг обмяк, пошел к двери и прислонился спиной к косяку.

- Бедность заела, шабры... хоть ложись да помирай...

Акулина-то от голоду с душой расстается. Куска хлеба нет.

Да и корова сдохнет.

Он махнул рукой и вышел, забыв надеть шапку.

Отец сидел и угрюмо молчал. Он как будто совсем не слушал Юлёнкова: он презирал его и пренебрегал им. Но видно было, что болтовня Ваньки растревожила его.

- И кому добро сделал - дураку беспутному! - ворчал дед. - Пять целковых выложил!

- Чай, не Ваньку он, а бабу пожалел, - недужным голосом пояснила бабушка. - Акулина-то всю жизнь промаялась с ним, непутевым.