Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Агафон вдруг захохотал на всю избу:

- Она,моя Пашуха-то, дай ей волю, все раздарит... От нищих да от детишек отбоя нет... Ну, а рачительница, хозяйка - нет таких на свете!

Евлашка все время пищал от смеха, а когда я бросился на шею к тете Паше, он подбежал к ней и тоже обнял ее.

Мать посадила нас на конце стола у самовара, а отец налил нам по стакану жидкого чаю и дал по куску сахару.

Перед нами стояла целая стопа горячих гречневых блинов, намазанных коровьим маслом, рядом - большая чашка сметаны.

Как всегда смелая, Катя вдруг крикнула, покрывая деловые разговоры мужиков:

- Ну-ка, Федя, прочитай-ка песню про царя Ивана Васильевича. Ведь это не сказка, а песня. Песня-то - быль.

Мать испугалась и побледнела, а отец опасливо насторожился. Бабушка растрогалась и заохала:

- Уж больно песня-то хороша. Такой песни у нас не пели... А ты не бойся, скажи ее. Гости-то послушают. Да и дедушка к сердцу ее принял.

Но я не боялся: я верил, что никто - ни дед, ни отец - не оборвет меня, потому что они уже почувствовали раньше неотразимую силу и красоту песни, а гости будут поражены и мной, и неслыханным ее очарованием. Эта песня была как будто моим талисманом: она окончательно обезоружит дедушку, покорит его, а в отце пробудит гордость за меня.

Я встал и сразу почувствовал, как внутри у меня все встрепенулось в горячем порыве. Должно быть, лицо у меня стало каким-то новым, невиданным. Все уставились на меня с удивлением. Даже дедушка высоко поднял брови и подозрительно насторожился.