Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

- Может, Ваня, ты к нам хочешь пристать? Ты скажи, мы тебя к кобыльему хвосту привяжем.

Глаза у Шустенка забегали, как у воришки. Он рванулся, попятился и о г страха начал задыхаться.

- Пустите! Чего схватили? Я вам мешаю? Вы - сторонские, а я - на своем порядке.

- А ты забыл, Ваня, как я тебя тузил за пожарнойто? - с ехидной лаской спросил Кузярь. - Не подглядывай, не ябедничай!..

Шустенок неожиданно вздернул голову и, вырывая руки, с угрозой крикнул:

- Ты берегись, Кузярь: я тебе это попомню! И ему вот не спушу!

- Не грози, елёшка-вошка! - спокойно, с насмешливым презрением отразил его наскок Кузярь. - Вспомни, как мне в залог пятак сулил.

- Он и у меня в долгу, - подтвердил я. - Я ему еще за баушку Наталью не отплатил. Он грозил в жигулевку меня посадить.

- И посажу!.. Вы едете барское поле пахать, а тятька уж поскакал к становому верхом. Нагрянет становой с полицией - всех измолотит. И вам обоим заодно достанется.

А я вот гляжу, кто из мужиков больше охальничает. Микитушку-то да Петруху Стоднева первых в солости пороть будут.

Все это он выпалил, задыхаясь и торопясь, чтобы ошеломи гь и опрокинуть нас. Эта новость действительно поразила Кузяря: ок растерялся и взглянул на меня с паническим испугом в глазах. Шустенок осмелел и стал рваться из наших рук. Кузярь так ослабел, оглушенный словами Шустенка, что молча выпустил его руку.

- Ага, ошалели! - торжествующе зашипел Ванька.