Повторение пройденного   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

И Вера Михайловна не покидала нашего хирургического отделения. Только лицо у нее другое - не ее: она, видимо, горела. Потом пластическая операция... Я не спрашивал.

И палата у меня другая. Такая, о которой я мечтал тогда, в сорок третьем. И в общем облике госпиталя есть что-то иное, еще не совсем мирное, но и не военное, как тогда. Раненые не свежие, а с застарелыми бедами, и много просто больных - суставы, опухоли, переломы, вывихи, аппендициты, грыжи.

- И надо ж, опять левая. Как тогда! Смотрите, Гурий Михалыч.

В лице Веры Михайловны - чужом, незнакомом лице - появилось что-то спокойное, уравновешенное. И все же она прежняя - ладная, добрая. И ее большие руки быстро орудовали над моей ногой, снимая перевязку.

- Так, так, голубчик. Поверни. Вот так, - говорил Гурий Михайлович. Зря, зря не дался. Тогда надо было резать... А теперь некробиоз явный. Еще, голубчик. Еще поверни. Так. Да... Посмотрим, что можно сделать. Посмотрим. А делать что-то придется. Ишь как прихватило...

- Ногу я не дам! - сказал я довольно решительно.

- Не о ноге речь, об осколках, - успокоил меня начальник отделения. Плохо. А там видно будет, видно. Запустил. Зря запустил, голубчик. Так и до некроза недалеко. Слышал такое - гангрена? Так вот...

- Ты уж слушай Гурий Михалыча и терпи, - советовала сестра.

- Я терплю...

Вера Михайловна протерла ногу спиртом. Сделала укол пенициллина. Опять забинтовала - теперь широким бинтом.

Она проводила меня в палату. Коридор тот же, и столик, где я чертил графики.