Страница:
40 из 324
Значит, с некоторых пор мы не лечили Германа, а, можно сказать, губили, развивали в нём лень. Ему стало лень дышать – пожалуйста, искусственное дыхание. Ему стало лень есть – к его услугам искусственное питание.
И я перестал лечить моего дальнего родственника, вернее, стал лечить его по-новому. Я запретил поддерживать жизнь в организме Германа искусственными приёмами.
Он начал задыхаться. А у меня похолодели руки, учащённо забилось сердце, но я внушал себе: вот сейчас ему будет лень задыхаться!
Так оно и случилось. И вскоре Герман впервые за последнее время открыл один глаз – левый.
– Как себя чувствуешь? – спросил я, забыв, что говорить ему ещё наверняка лень. – Над тобой висит смертельная опасность. Жизнь твоя в твоих руках. Ты болен острейшей формой лени. Если не перестанешь лодырничать, погибнешь, не окончив даже начальной школы.
По открытому левому глазу Германа было видно, что он, не глаз, конечно, а Герман, безумно хочет есть, но ему лень сказать об этом.
Через несколько дней наступила угроза голодной смерти. Но я был уверен, что скоро Герману будет лень быть голодным.
– Есть, – почти беззвучно, почти не шевеля губами, попросил он, – есть… много…
Короче говоря, Герман понемногу начал двигаться, есть, пить и всё остальное. Постепенно к нему вернулся рассудок, не полностью, конечно, а так, примерно чуть больше половины. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы мальчик мог смотреть и понимать, что показывают по телевидению.
И вот тут случилось чудо.
|< Пред. 38 39 40 41 42 След. >|