Шварц   ::   Пантелеев Алексей Иванович

Помню, зашел у нас как-то разговор о славе, и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне.

- Ах, что ты! Что ты! - воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. - Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее. Слава!!!

И вместе с тем это был человек исключительно скромный. Например, он никогда не употреблял по отношению к себе слова "писатель".

- Ты знаешь, - говорил он, - сказать о себе: "я драматург" - я могу. Это профессия. А сказать: "я писатель" - стыдно, все равно что сказать: "я красавец".

* * *

Однажды, а было это, если не ошибаюсь, осенью 1949 года, мы ехали с ним зачем-то из Комарова в Зеленогорск, и в вагоне электрички он мне рассказывал о своем детстве. Как всегда, рассказывал блестяще. Я не выдержал и воскликнул:

- Женя! Дорогой! Напиши обо всем этом?

- Как?! - уныло откликнулся он. - Скажи, как написать! Где взять нужные слова?

- А ты попробуй запиши буквально теми словами, какими сейчас рассказывал.

- Да. "Теми!" - мрачно усмехнулся он. - Легко сказать.

А через день-два прихожу в голубой домик, Евгений Львович выходит мне навстречу, и я сразу вижу - что-то случилось. Лицо у него в красных пятнах. Очки сползли на сторону. В руках он крепко и как-то торжественно держит большую серо-голубую "бухгалтерскую" книгу.

- Ты знаешь, - говорит он, делая попытку улыбнуться, - а ведь я тебя послушался... попробовал...