Собрание сочинений (Том 2)   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

Когда-то, теперь уже очень давно, когда мы познакомились и впервые разговорились, удивило меня имя его. Почему Ян-Ваныч? Ну, Ян - понятно, а тут еще и отчество Ваныч. Или уж Ян Яныч, поскольку Ян - это Иван, или Иван Иваныч.

- Ну, что вы! - сказал Ян-Ваныч. - Я почти русский, а кроме того русские... Я, например, всегда...

И он сказал всякие хорошие слова о русских, и что-то еще, и я был благодарен ему.

Потому тогда, шутя правда, я ответил Яну-Ванычу:

- Знаете, русский - не генеральское звание, хотя и генералы, и солдаты бывают разные...

- Нет, не говорите! Русские - это...

Громкие слова - всегда громкие, но иногда и они, если искренни, превращаются в душевные.

Ян-Ваныч говорил душевно.

И мы подружились.

И сколько раз ни приезжал я - летом, зимою, весною, - всегда встречал Яна-Ваныча на его посту - триста метров вперед и триста назад, если нужно.

Стоим, говорим.

Я про деревья спрашиваю, в которых мало понимаю.

Он объясняет мне.

Проходят мимо дети:

- Здравствуйте, дедушка Ян!

- Ян-Ваныч, здравствуйте!

Каждый на своем языке приветствует Яна-Ваныча, и Ян-Ваныч, кажется, знает всех детей в округе, каждого по имени, и отвечает им - каждому на его языке.

Он не дедушка, поскольку почти ровесник мой. Ну на пять лет старше. Только войну мы вместе прошли. Ян-Ваныч говорил мне, что и он все четыре года на войне был.

Ян-Ваныч - добрый и, еще скажу, какой-то удивительно интеллигентный, душевный.