Страсти по четырем девочкам   ::   Яковлев Юрий

Вкус молока и хлеба

Не для еврейских ртов.

Добытое кровью, потом

Отнято, отменено.

Жить евреям ферботен,

За-пре-ще-но.

Он повернулся и, высоко поднимая ногу в блестящем сапоге, ушел прочь, растворился во мраке. И долго еще в воздухе дрожало эхо этого проклятого слова, принявшего образ человека. Человека ли?

Да, это был призрак, а призраки, как известно, не причиняют зла. Но праздник погиб. Музыка умолкла и не оживала. А старичок со скрипочкой развел руками - что я могу поделать!

- Как хорошо мне жилось в вашей мистерии, - сказал он грустным голосом, - но теперь жизнь человека как снежинка: дохнут погорячей - и растает. Прощайте, люди!

Он повернулся и, сутулясь, пошел прочь. И когда он повернулся спиной, на его черном сюртуке мы увидели желтую шестиконечную звезду и слово "юде", что означает "еврей".

- "Боже, утоли печаль мою", - одними губами произнесла Анна, и ее слова прозвучали как молитва. Это были слова из Библии. И вдруг, подумав совершенно о другом, она сказала: - У меня был товарищ, его в школе звали "Защитник лягушек". Он всем доказывал, что лягушки очень полезные, очень красивые существа, и защищал их. Как жаль, что защитники лягушек не могут защитить людей.

- Говорят, есть лягушки величиной с кошку, - невпопад сказал Арлекин, и остренькая на язык Анна, блеснув глазками, спросила:

- А величиной с человека бывают?

Лягушки отвлекли моих друзей от тяжелых дум, и Анна, кажется, забылась.