Страница:
36 из 132
- Черное море, понимаешь!
И, стоя в одних кальсонах на нарах и лихо подкручивая тонкие усики, продолжал:
- Вечером выйдешь на... эту... как ее?.. Дерибасовскую. Акация цветет, мореманы клешами бульвар подметают. А девочки! Шик! Подлетишь на полных парусах, ошвартуешься борт о борт. "Ах, мамзель, ваши божественные глазки зажгли в моей груди римский пожар, когда императором сидел ханыга Нерон. Я гибну, как одинокая шхуна в бушующем море, и только ваше нежное сердечко может услышать мой сигнал SOS. Спасите мою душу, мамзель, дайте вашу белую ручку, и я проведу вас по главной улице Одессы, по... этой... как она?.. Дерибасовской".
- У тебя рот затворяется когда-нибудь? - недовольно покосился Чупахин на Костырю, аккуратно складывая форму на ночь.
- Когда сплю, мой фюрер! - дурашливо выкатив глаза, Костыря стукнул босыми пятками.
- И то норовишь захрапеть. И брось ты с этим "фюрером"! - побагровел Чупахин. - А насчет Сибири я тебе так скажу: без Сибири не было бы и твоей Одессы.
Костыря выразительно свистнул:
- Во хватил!
- Не хватил, а так и есть. Сейчас вся страна на Сибири держится. У нас там и хлеб растет...
- И уголь и металл... - подхватил Виктор Курбатов, кровно оскорбленный пренебрежительным отношением к Сибири. - Промышленность!
- Ты вот Одессу все хвалишь, не спорю, говорят, хороший город. А побывал бы ты на нашем Иртыше да поглядел бы с высокого берега. Вот раздолье где! И пароходы тоже ходят, и плоты гоняют, и баржи... помягчел голосом Чупахин.
|< Пред. 34 35 36 37 38 След. >|