Здоровые и больные   ::   Алексин Анатолий

Ее не вполне устраивало, что я пристально вглядывался не в ее лицо, а в ее организм.

-- Больные для Владимира Егоровича не имеют пола, -- объяснила Маша.

-- Совсем? -- попросила уточнить Нина Артемьевна.

-- Абсолютно!

И она перестала стесняться.

-- Все будет так же, как было! -- утешал я Нину Артемьевну. -- Ни глубоких шрамов, ни поврежденных конечностей...

Хромать она не могла!

Несмотря на детскую неприспособленность к жизни, Нина Артемьевна болела по-женски: терпеливо, не припадая ухом к своему организму. Какие бы боли она ни испытывала, лицо ее не искажалось мучением: она не позволяла своей внешности искажаться.

Но я -- то не смел эксплуатировать ее терпеливость.

Дефицитные лекарства и болеутоляющие средства сестра Алевтина выдавала по разрешению главврача.

-- Нельзя утолять боль... по разрешению, -- не вытерпев, сказал я ему.

-- Я готов, Владимир Егорович, утолять все боли мира. Но где взять для этого медикаменты? Значит, надо помогать тем, у кого сильнее болит.

-- Тем, у кого болит сильнее, а не тем, кто сильнее в жизни! Стройуправление, к примеру, не должно управлять медициной...

Он снял свои массивные, ультрасовременные очки:

-- Чувствую, что мы выходим на рубеж главного разговора. Что еще?

-- Больница, Семен Павлович, это храм спасения, а не сфера обслуживания... своих интересов.

-- Ого, афоризм! -- Он захлопал слишком бравурно, словно был на спектакле. -- Теперь я вижу, что мы подошли не к рубежу разговора, а к более серьезному рубежу.