Зеленый шум (Сборник)   ::   Пришвин Михаил

С тех пор - не помню, сколько уж лет, - мы ловим с Гуськом белого перепела.

Во что бы то ни стало хочет старик поймать белого, продать его купцам и купить хороший тульский самовар. И постарел Гусек! Раньше серый - побелел, и порыжел, и позеленел, и опять посерел. Но не потерял старик надежды, и зимой на гулянках, когда соберутся к нему соседи, заведет такую историю про белого перепела, что пчелы в подполье гудят, соловей-певун запевает, скворец говорит и, не моргая, слушает на шесте плотный ряд турманов и космачей. Слушают и думают: "Красно говорит, а самовара не выдумает. Нет того, чтобы гостей чайком попоить".

Выхожу я вечером к Горелому пню. Смеркается. Едет мужик в ночное, будто черный парус плывет по зеленому морю. Заяц зачем-то плетется на попов огород. Лягушки-квакушки стихли, зато лягушки-турлушки завели трель на всю ночь. Кукушки охрипли и смолкли. Черный дрозд пропел. А перепела все не кричат.

- Рано?

- Погоди, - шепчет Гусек. - Слышишь: соловьи еще зорю играют, а дай стихнуть...

- Закричат?

- Во-на!

Гусек шепчет свое "во-на" совсем на перепелиное любовное токование "ма-ва".

Стихают один за другим соловьи.

- Чмок-чмок! - И конец.

И кажется - звенит тугая струна.

- Жук?

- Жук прожундел. К чему-й-то много жундит жуков! - шепчет Гусек.

- К чему?

- Да бог его знает, к чему. Молчи!

Гусек нюхает табак. Сегодня табак у него сухой, - завтра будет погода отличная. А будь он сырой, Гусек не сказал бы "молчи", а - "молчите".