Зеленый шум (Сборник)   ::   Пришвин Михаил

Самка взяла:

- Тюк-тюк!

Если бы можно было теперь съежиться в маленький комочек, как перепел,и притаиться под глудкой*. Если бы уйти по самое горло в землю и покрыться краешком сети!

______________

* Глудка - комок земли.

И загорелось же там, у голосистого перепела. Мечется он по полю, выбегает, как мышь, на межу, поднимает головку, смотрит под стеблями. И опять в рожь, и со всего маху:

- Пить-полоть!

А она в ответ тихо:

- Тюк-тюк!

Но ему ли отвечает она? Ведь теперь по всему полю кричат перепела.

Она отвечает ему, конечно, ему.

Он егозит на рубеже. Поднимается на цыпочки: нет, не видно. Он мечется и лотошит, перескакивая с глудки на глудку. Пробует взобраться на сухой татарник - колко. На прошлогоднюю полынь - гнется. Хочет крикнуть - голос пропал: вместо прежнего звонкого "пить-полоть" - хриплое и неслышное, страстное "ма-ва".

- Тюк-тюк! - отвечает она.

Он хлопает крыльями о сырые темные комки и больше не слышит земли под ногами. Куда летит? Бог знает! Свет велик.

Позади роса. Вверху звезды. Впереди месяц. Внизу пахучие росистые озими.

- Летмя, летмя! - шепчет Гусек, сгибаясь над сетью в три погибели.

Хочет уменьшиться - и не может. Хочет быть, как перепел, - тесно. И чудится старику, будто четверка белых коней мчит из оврага карету на зеленое поле. Едет купец, не глядит, что топчет чужие поля: у него ли не хватит денег! Вот остановился. А Гусек будто открывает дверцу:

- Ваше степенство, извольте слушать: кричит!

Кричит белый перепел.