Зеленый шум (Сборник)   ::   Пришвин Михаил

Ясно было, что царапинки были предлогом, чтобы похвалиться перед нами уходом своим за любимым ружьем.

- Такое ружье, - сказал хозяин, - и такое обращенье.

- Царапинки не имеют никакого значения...

- Вам это царапинки, а мне раны, - ответил хозяин.

- Это ружье дорогое, - поддержала мужа жена его Авдотья Ивановна, - это ружье стоит, пожалуй, рублей тысячу двести.

- Что-о? - огрызнулся хозяин.

Жена поняла по строгому голосу, что ошиблась, и стала заботливо вытаскивать муху из меда.

А Иван Яковлевич покачал головой с ехидной улыбкой и сказал своей почтенной и любимой жене, что не бабьему уму судить о таких вещах, как охотничье ружье, и что есть вещи на свете драгоценные, и есть, которым и быть не может никакой цены.

- Это ружье, - сказал он значительно, - вещь неоценимая, мне подарил его сам Филат Антонович Кумачев.

И тут мы с большой радостью узнали, что не только жив и здоров наш старый друг и охотник, но еще и ведет за собой самый отчаянный партизанский отряд из своих друзей-охотников.

- В такие-то годы! - подивились мы.

- А что ему годы, - ответил Иван Яковлевич, - на то и есть мужественный человек и герой, чтобы годы свои красить. Не берут его годы.

Председатель наклонился в сторону подпечья и сказал туда, в подпечь, тихо и ласково:

- Руська, Руська.

И как только вымолвил председатель это слово, из-под печи вышел здоровенный матерый заяц-русак.