Страница:
17 из 411
И опять дома, домики, домишки...
Но вдруг открывается поле, унылое, бесприютное, лишь кое-где сиротски принаряженное оброненными с возов сизыми, лазоревыми, иссиня-багровыми листьями - следами недавно снятого огородниками урожая.
Тут-то уж кончился город? Нет! Вдали, за полем, за канавкой, за переброшенным через нее мостиком-скороделкой высится чужаком среди этого запустения сверкающая широкими окнами громада Психоневрологического института. Это детище знаменитого Бехтерева, который слыл в ту пору почти такой же достопримечательностью столицы, как клодтовские кони на Аничковом мосту: врач, академик, психиатр, гипнотизер с сурово нависшими бровями и бородой старообрядческого патриарха.
Побывав в первые же дни всюду - на заставах, в гавани, на островах, на Выборгской стороне, - пройдя из конца в конец блистательный Невский, можешь ли ты, Григорий Шумов, сказать, что узнал этот город?
- Нет!
Бок о бок существовали чиновничий Петербург и рабочий Питер. Мещанские домики - и воплощенные в камне дерзновенные мечты Баженова, Росси, Растрелли. Булыжники торговых улиц с неистовым грохотом телег, груженных листовым железом, - и дубовые торцы, мягко тушившие щеголеватый топот призовых рысаков. Ночные электрические зарева над "Луна-парком", над витринами "Бриллианты Тэта", "Шоколад Жоржа Бормана", "Парфюмерия Бюлера", "Юлий Генрих Циммерман, музыкальные инструменты" - и потонувшие в черной и как бы настороженной ночи кварталы фабричного, заводского люда.
|< Пред. 15 16 17 18 19 След. >|