Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Ян Редаль глянул вниз. Зал постепенно наполнялся.

Медленно прошел, опираясь на трость, стриженный ежиком депутат; бритый, с тяжелыми складками возле рта, он походил на ксендза.

- Керенский! Ему недавно почку вырезали, - восторженно сказала сидевшая неподалеку от Яна нарядная барышня. - Потому он и с тростью!

Недалеко от председательского кресла остановился и нагло оглядел весь зал человек в расстегнутой поддевке, в шелковой косоворотке - фигура странная в столь торжественном месте. Красоваться бы ему на облучке лихой тройки... И лицо у этого депутата было как у купеческого кучера: жирное, с заплывшими глазками, с пошловато-задорными усиками, с расчесанными на прямой пробор масляными кудрями.

- А этот, я думаю, из простых... - вполголоса сказал Редаль.

- Который? - Витол посмотрел вниз. - Ага, вижу, вижу: физиономия его была изображена в журнале "Сатирикон". Это, кажется, сам Марков-второй, богатейший курский помещик, черносотенец. Его чаще называют "Марков-Валяй".

За Марковым в зал вертлявой, подчеркнуто энергичной походкой вошел нет, скорее вбежал необычайно подвижной господин в пенсне, с коротенькой бородкой, с плешивой, заостренной кверху головой.

По рядам галереи, уже занятым публикой, сдержанно пробежал смех.

- Чего это они? - спросил Ян.

- Пуришкевич пришел, - ответил Витол и тоже засмеялся. - Ну, его-то сразу можно узнать. Прославленный думский шут, почище Маркова-Валяя.

Депутаты рассаживались по местам.