Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Да они за последнее время и не здоровались - при случайных встречах в университетском коридоре.

- Что это ты так с ним? - с укором спросил Довгелло после ухода Барятина. - Негостеприимно.

- А ну его! - раздражаясь не то на себя, не то на ушедшего непрошеного гостя, сказал Шумов. - Удивляюсь, зачем он вообще-то заявился!

- Лицо у него славное.

- Да, лицо-то у него славное, - недовольным тоном ответил Гриша, - а душа... Ну, да все это чепуха, не будем об этом говорить.

Приход Барятина, а главное, хмурая печаль его обычно веселых глаз как-то нарушили задушевную беседу друзей. Вячеслав больше помалкивал, внимательно поглядывал на Шумова, - разговор не вязался.

Зато прощанье на вокзале было самым сердечным.

- Когда мы теперь увидимся с тобой? - сказал Гриша, обнимая друга.

- Думаю, что скоро, - ответил Довгелло. - В новом году, в новой России.

Шумов удивился не словам его, а тону. Так говорят люди, когда они з н а ю т. Не только надеются, не только мечтают, но и знают.

Как мало изменился Вячеслав!

Ведь и раньше сила его была в том, что, решив что-нибудь, он больше уже не сомневался.

Уверовав во что-нибудь, он в вере своей не знал колебаний.

Находились умники, которые считали это "узостью". Довгелло уважали, но у него было мало друзей. Что ж, дело не в количестве: те, кто знал его и любил, оставались его друзьями навсегда.

Если он и изменился, то внешне только. В детстве, да и позже, подростком, он сильно заикался.