Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

При чем тут Дарья Михайловна?

Видя, что Гриша не понимает его слов, Барятин продолжал:

- Трудно требовать от человека в двадцать лет, чтобы он сразу умел рязглядеть за красивым личиком редкого человека... Человека, который станет для тебя самым дорогим. Я говорю о Дарье Михайловне.

- Вы полюбили друг друга? - воскликнул Гриша. - По-настоящему? Всерьез? На всю жизнь?

- Друг друга... Оставим это. Со мной случилась беда. Но эту беду я не променяю ни на что в мире и, уж во всяком случае, на мою прежнюю никчемную жизнь. Жить по-старому я теперь уже не могу. Много я передумал за это время - все в одиночку!

- А Даша?

- Я же просил... Оставим это! Речь идет совсем о другом. Для меня невыносимо продолжать свою пустую... я хотел сказать жизнь. Нет, существование! Существование, лишенное смысла.

Барятин посмотрел на Шумова и нахмурился:

- Впрочем, может быть, я не заслуживаю доверия?

- Не знаю, о чем идет речь, - сказал Шумов, и ему не по себе стало от сухости своего ответа.

- "Познай самого себя". Редко люди следуют этому совету. Вероятно, и я не вспомнил бы о нем при других обстоятельствах - пропрыгал бы себе легким мотыльком лет этак до сорока, а то и больше и, наживши почтенную лысинку на темени, все-таки понял бы под конец: разменял я свою жизнь на постыдные пустяки. Страшно, должно быть, сказать самому себе: "Что же дальше? Жизнь твоя прожита. Прожита? Нет, пропала! Пропала впустую!" Я остановился и оглянулся - вовремя. Еще не поздно. Вот, значит, и хотел посоветоваться... Но чувствую: нет, пожалуй, для этого между нами... ну, как бы сказать... душевной близости, что ли. Ну, не близости - ее, вероятно, никогда и не было, - а хотя бы взаимного доверия.