Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

И неожиданно кончил: а в правительстве кто? Князь Львов, подумать только!

Шелягин шел рядом, покашливал, поглядывал искоса. Наконец сказал:

- Так, так. Значит, в правительстве - князь Львов, а в моей комнате Дулькин?

- Не смейтесь! Совсем не "в огороде бузина, а в Киеве дядька". Я, может быть, говорил не очень связно, но о явлениях одного порядка. И Дулькин, и князь Львов, и Евлампий Лещов, и старичок с его пирожками...

- Хорошие пирожки?

- Не пробовал! - гневно ответил Шумов.

- Ну, а с виду-то? Белые? Из крупчатки?

- Вы насмехаетесь надо мной, Тимофей Леонтьевич! А между тем именно с вами мне хотелось... по душам. Скажите, как это получилось, что те, кто не сеял, собирают на наших же глазах урожай?

- Урожай осенью будем собирать.

- Не хотите всерьез разговаривать? Не хотите взять в толк, что и Дулькины и Лещовы - вся эта шушера помельче, и те, кто покрупней - Львовы, Милюковы, - все это - явления одного порядка. Чем, оказывается, кончилось-то все: правительством князя Львова.

- Как ты сказал? Кончилось? Да оно только еще началось. Э, брат милый, дай-ка погляжу я на тебя: вот и образовался из крестьянского сына Григория Шумова интеллигент по всем статьям. Подайте мне, мол, все сразу, а иначе не играю, верните мои игрушки назад.

- Во-первых, несправедливо то, что вы говорите, - понемногу остывая, сказал Шумов, - а во-вторых, вам-то самому разве нравится наблюдать деятельность львовых-милюковых?

- И во-первых и во-вторых я собираюсь не наблюдать, а бороться.