Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Поздравив себя со столь ценным наблюдением и постояв еще с добрых полчаса на углу Невского, он решил было продолжать свой полный мучений путь: уже зажглись у Гостиного двора молочные фонари, уже поскакали к трамваям газетчики, выкрикивая на бегу горловым, нарочито сдавленным голосом:

- "Веч-ч-черние биржевые"!..

Из-за угла вылетела пролетка с вороным жеребцом в упряжке, с двумя седоками: развеселую сестру милосердия в кокетливо повязанной белой косынке и в котиковой шубке поддерживал за талию, изогнувшись, щеголь-военный. Это был Евлампий Лещов.

Ну что ж, все в порядке.

Все шло своим установленным путем.

И снова перед Гришей аляповато-нарядный подвальчик, где стены разрисованы похожими на розовый шашлык мясистыми цветами, а под потолком клубы синего дыма.

Женщина в меховом манто, положив руку в лайковой перчатке на плечо своего соседа, казачьего офицера, приказывает ему:

- Ну купите же у студентика журнал, слышите!

Офицер, наклонив над столиком налитое вишневой кровью лицо, долго выуживает из бумажника кредитку и мычит пьяно:

- Р-ради бога... не надо сдачи!

Опытный Барятин, оказывается, был прав...

- Получите! - рявкнул Гриша.

Он сгреб в кармане всю свою дневную выручку (пересчитать не хватило терпения) и вывалил ее на стол перед офицером.

Женщина серебристо смеялась и щурила подрисованные глаза.

Казак кричал вслед:

- Клянусь честью! Я сам в душе студент!

А Гриша уже снова на улице. Медленно падающий мокрый снег освежает его лихорадочное лицо и помогает сообразить: с трех рублей он оставил офицеру весь свой дневной заработок.

Борис Барятин, выслушав первый отчет Шумова, сказал с белозубой улыбкой:

- Рекомендую ходить с девушкой. Да, да.