Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

- Вот так и мне в свое время приходилось, - вздохнул Барятин, присаживаться с задумчивым видом к спасительной корзине. Бывало, в кармане ни пенса, живот подведет до последнего предела, ну, и идешь сюда скрепя сердце. Наешься до отвала пеклеванника - и до свиданья!

- Ну, а Дормидонт как на это смотрит?

- Представьте себе, не жалуется. И этому есть свое объяснение. Довелось мне как-то быть свидетелем разговора Дормидонта с одним "вечным студентом", забулдыгой, чемпионом бильярдной игры. Чемпион этот говорит: "Жуткое дело, дядя Дормидонт, сколько я у тебя дарового хлеба перевел". А тот - с улыбочкой: "Кушайте на здоровье, милости просим". - "Хороша милость! Да ты этак проживешься". - "Ну, как же можно; у меня есть надея не прожить, а нажить". - "На даровом-то хлебе?" - "Помилуйте, да этот хлеб для меня - верная коммерция". - "Что-то не пойму!" - "А вот извольте послушать. Позапрошлым летом подкатывает к моему крыльцу пролетка с лаковыми крыльями, надутых шинах. Выходит из пролетки видный собой барин. Я, конечно, встречаю его с поклонами. "А, Дормидонт, ты все такой же". "Так точно!" А сам не узнаю его - что за барин? "Получай, старик, мой должок!" И подает мне сотенную: "Это тебе за то, что за пять лет ни разу с меня денег за хлеб не взял". - "Помилуйте! А сколько сдачи прикажете?" "А сдачу твоим детишкам на молочишко". А детишки мои, хе-хе, один скобяным товаром торгует на Сенной, а другой околоточным служит".

- Ну, знаете, это похоже на выдумку, - не утерпел Гриша.