А внизу была земля   ::   Анфиногенов Артем Захарович

В свою очередь Конон-Рыжий знал, что в нужный момент, согласно их уговору, командир первый, сам просигналит ему трехцветной бортовой сигнализацией, всеми лампочками одновременно: красной, синей и зеленой:

"Прыгай!"

Мелькнул песчаный берег пересыхающего Миуса, по которому вилась передовая, земля в пестрыхкрасках - черные, рыжие, желтые клинья - неслась навстречу.

- Сидеть! - ответил Силаев, слыша звук собственного голоса, как только что слышал голос стрелка: непривычная после долгого рева мотора тишина ему мешала.

Переломив крутое, в лоб, движение земли, ИЛ послушно выстлался над нею, сухая трава зашуршала по колесам.

Ничего перед собой сквозь залитое маслом бронестекло не видя, зажав визжавшие тормоза, он ждал удара о какой-то сруб, в забор, в избу...

- Где сели? - кричал Степан.

- Дома! - Инерция пятитонной машины быстро угасала. - Дома сели, повторил Борис, когда самолет остановился, вытаскивая из-под зада планшет. У себя.

Самолет был невредим, Силаев как бы со стороны оценивал его только что завершенное, легкое, впритирку возвращение на землю; длившееся более часа движение оборвалось, гудение скорости прекратилось.

- Вот это посадочка! - гремел позади сапогами Степан, выбираясь из своего гнезда наружу. - Вот это притер!

Борис слушал его, распустив привязные ремни, устало отвалившись к бронированной спинке сиденья.

Спокойствия, блаженной от всего отрешенности - не было.

Тишина оконченного вылета - тишина, которая могла не наступить, воцарялась в самолете, в кабине, но не в нем.

Он поднял заляпанный маслом планшет и тут же увидел на карте речку Криницу. Она так и бросилась ему в глаза, Криница.