А внизу была земля   ::   Анфиногенов Артем Захарович

Ссылка на парашют приподымала настроение.

Дело не так уж безнадежно.

Тем более что летчик - Комлев.

- Меня под Сталинградом три дня ждали, пока добрался, - вспомнил Кузин. - А Кочеткова и вовсе полгода не было, все в голос: сгорел над целью... Придет Митя, куда ему деться.

Урпалов, поколебавшись, решил собрание проводить.

Повестку дня он скорректировал.

Первым пунктом - вопрос о воинской дисциплине (проступок старшины Конон-Рыжего), вторым - о боевых традициях.

- Поскольку докладчик... задерживается, я думаю, по второму пункту выступят товарищи из старослужащих...

Возражений не было.

Он же докладывал о воинской дисциплине.

Его речь на ветру, под солнцем, обещавшем жару, но не гревшим, лица тех, кто слушал, и то, как они слушали, - это тоже было его, Степана, жизнью. И какими глазами смотрели на него и в сторону КП, ожидая известий о Комлеве, думая о нем, о капитане; Урпалов говорил с паузами, привычно и нетерпеливо умолкая, чтобы переждать нараставшее с очередным взлетом гудение моторов. Степан слушал его, зябко передергивая плечами, ему было холодно: бегство с поля боя... позор... пятно.

Все было ясно Степану.

- В то время, как лучшие товарищи... почти четыре дня...

- Три или четыре?

- Не имеет значения, - голосом, более громким, чем необходимо для ответа одному человеку, сказал Урпалов. - В условиях военного времени...

- Пусть сам скажет.