Истоки (Книга 2)   ::   Коновалов Григорий Иванович

Высокий, с повязкой на глазу, скользя по льду белыми, осоюзенными желтой кожей бурками, подбежал к нему, сбив на затылок каракулевую ушанку, уступая ветру желтые волосы. У Матвея упало сердце - это был его племянник Юрий. Матвей ослеп на мгновение: на ветру слезы взялись ледком, спаяли ресницы.

- Живой!.. Молодец!.. Принимай гостя!.. - заговорил он взволнованно, сгребая в объятия племянника.

- Легко оделся, дядя Матвей, - мягко окая, шутил Юрий, как и четыре года назад, когда майским полднем встречал Матвея на этом старом вокзале, с молодцеватой небрежностью накинув пиджак на одно плечо, - а у нас ветрило дует в рыло.

- Понимаешь, Юрас, ехал-то из персидских теплых краев. А как наши?

- Сразу все сказать?

- Нет, нет, погоди... Говори, что уж там!

- Женю не запамятовал?

- Помню утро, я и кудряш копали грядки...

- Убило Евгения нашего. В самое горестное время погиб. Напролом перли они на город. Вот когда бы второй-то фронт. Тогда же и мамака умерла. Живем с отцом, два вдовца, сирот воспитываем. Шепнул бы ты союзникам, чтобы не лезли в Европу к концу обедни. Нельзя этих циников допускать в Германию. С немцами имеем право говорить о мире один на один. Как и воюем.

Матвей глядел в глаза Юрия.

- Жизнь ты, жизнь...

- Жизнь такая, дядя Матвей, себя не любишь, а живешь в себе. А кого любишь, тех нету. Юльку я похоронил. - Юрий обтер мокрую ниже повязки скулу.

- А ведь еще позавчера ночью в Тегеране я пил с товарищами за нашу победу, потом за город-герой. Им-то все просто: герой, и конец. А ведь тут мы, Крупновы... могилы наши.